Грегор все еще держал маму за руку — он просто не мог ее отпустить.

— Мам…

Она тихонько высвободила пальцы из его руки и отступила:

— Ты немедленно вернешь свою сестру домой.

Неужели он кивнул в ответ? Грегор сам не был уверен, что сделал это. А мама села на спину Найк и исчезла.

— Нужно проверить всех присутствующих на укусы, — велела Нивива.

Через мгновение все уже были на летучих мышах, но летели они не через город, а через какие-то туннели, которые привели их к белым барашкам реки, бегущей мимо Регалии.

На пристани не было ни души, никто им не помогал — желтая пудра оказалась прекрасным средством не подпускать к себе никого.

Всем пришлось хорошенько помыться, а потом они разделись догола и команда из семи докторов внимательно исследовала каждый сантиметр их тела при ярком свете. Босоножка, которая боялась щекотки, все время хихикала. Ни у Грегора, ни у Босоножки следов от укусов не обнаружили.

«Можешь бежать куда угодно, можешь прятаться — пророчество все равно тебя найдет», — вспомнил он слова своей бабушки.

Вот оно и нашло его. А теперь скалится, насмехается над ним. И над Босоножкой. И теперь у них нет возможности выйти из игры, пока она не закончится. Ведь мама заражена вирусом чумы.

Так что давай, Воин… и ты, Принцесса… вам нужно срочно найти противоядие. Грегор готов был молиться, чтобы больше никто не заболел — никто, кроме Ареса, Говарда и Андромеды. Он уже собирался отправиться за противоядием. Но мама никогда, ни за что не позволила бы Босоножке лететь вместе с ним… на эти, как их? Виноградники.

И вот, чтобы пророчество сбылось, маме пришлось выбыть из игры. И она может стать жертвой. Да, если рассуждать с точки зрения пророчества — все получилось именно так, как и должно было быть.

Грегор вдруг почувствовал, что смертельно устал от шатаний по Подземью. Здесь от него постоянно ожидают подвигов, решения всех проблем. А его близкие постоянно попадают в какие-то неприятности, хотя они-то тут при чем?

После того как обнаружилось, что у них с Босоножкой нет укусов, им выдали новую шелковую одежду, сотканную пауками. Грегор попытался было вступить в переговоры, чтобы ему вернули любимые ботинки, но их тоже необходимо было проверить и продезинфицировать.

Они сели на скамейку в ожидании вестей об остальных, и Босоножка положила головку ему на плечо. Да и понятно — она ведь совсем не выспалась.

Викус вызвал Далей — няню, что присматривала за малышкой раньше. Далей взяла Босоножку на руки и тронула Грегора за плечо:

— Мне очень жаль… Я слышала про твою маму. Но ты не падай духом. Вы обязательно найдете лекарство, я в том не сомневаюсь.

Ее голос звучал так искренне и тепло, что Грегор чуть было не расплакался. Если бы Далей знала, как ему нужно найти это лекарство, как нужно, чтобы мама была жива! Он не мог себе представить, что будет с ним и его семьей, если вдруг не станет мамы. Ей нельзя умирать, ведь он не в состоянии вообразить себе, что мир будет существовать без нее. Он боялся и винил себя… Эта жуткая болезнь… эти фиолетовые бубоны… невозможность дышать… — а все потому, что он решил отправиться сюда, в Подземье, а она этого не хотела…

Но он сказал только:

— Спасибо, Далей.

Когда осмотрели всех, кто присутствовал на саммите, в изолятор поместили троих: маму Грегора и двух летучих мышей, Кассиопею и Поллукс.

Грегор встретил Нививу в холле. Она писала что-то на доске. Подойдя к ней, тронул ее за руку.

— Ох! — подскочила она. Рука ее дернулась, и жирная черта перечеркнула то, что она писала, слева направо.

— Простите! — извинился Грегор.

Вот это да, какая она прыгучая! Ну еще бы — ведь она провела столько времени без сна и отдыха, изучая вирус и помогая тем, кто заразился.

— Вы можете мне сказать, где моя мама? — спросил Грегор.

— Мы ее изолировали, — ответила Нивива. — Пойдем, она сейчас спит, но ты можешь ее увидеть.

И повела Грегора по коридору.

— Она знает, что нас с Босоножкой проверили и мы в порядке?

— Да. Но она все еще очень взволнована, — сказала Нивива, потирая пальцем веко, будто у нее тик. — Я дала ей лекарство, чтобы немного успокоить.

Грегор подумал, что Нививе и самой не мешало бы принять лекарство, но промолчал.

Мама лежала в том же крыле, что Арес, Говард и Андромеда. Грегор через стекло увидел, что остатки желтой пудры с нее смыли и она переоделась в чистую белую пижаму. Она выглядела такой маленькой и беспомощной в этой больничной обстановке.

Хорошо, что мама спала — если бы им пришлось разговаривать, она непременно велела бы Грегору отправляться вместе с Босоножкой домой, и ему бы пришлось объяснять ей, почему они не могут выполнить ее приказ, и это привело бы ее в отчаяние.

Грегор всматривался в родное лицо, чтобы всегда-всегда его помнить. Как бы ни сложились обстоятельства. Ведь он не знал, вернется ли из похода. И какой найдет маму, когда вернется. Он попытался отогнать от себя эту мысль и повернулся к Нививе.

— Мне необходима ваша помощь. Прошу вас, расскажите мне все, что вам известно об этой болезни, — сказал он.

— Я иду в лабораторию, где как раз изучаю ее возбудителей. Не хочешь составить мне компанию? — спросила Нивива. — Это за пределами Регалии, но встреча в верхах состоится не так уж скоро — нужно время, чтобы все заново организовать.

Найк унесла их из дворца и пронесла над городом, над стадионом, с которого уже убрали тело погибшей летучей мыши. Весь мох арены был теперь засыпан ровным слоем желтой пудры.

Нырнув в один из туннелей, они взяли факелы из подставок на стене. Когда впереди показалась развилка, Грегор вдруг понял, что он здесь уже бывал.

— Разве пещера Ареса не где-то рядом? — спросил Грегор.

— Наверняка. Я там никогда не бывала, — ответила Нивива. — Но, говорят, она ловко спрятана от посторонних глаз. Вот почему Андромеде и Говарду пришлось потратить несколько дней, пока они нашли Ареса и принесли его ко мне в госпиталь.

— Он не пришел, когда стал плохо себя чувствовать?

— Нет. Викус долго не имел о нем никаких известий. И тогда Говард с Андромедой полетели искать его убежище. Он уже был так слаб, что им пришлось нести его на себе, — сказала она.

Грегор представил себе Ареса, как больной, слабый и одинокий тот сидит в своей пещере… Большинство друзей умерли или пропали без вести. А Грегор, с которым он породнился, далеко, так далеко, что и не дозовешься…

— Бедный Арес!

— Да, — кивнула Нивива. — С Аресом несправедливо обошлись, наказав его за то, в чем он не виноват. И вот результат.

Ее слова удивили Грегора — в Подземье Ареса недолюбливали. Ему не доверяли, а многие люди и летучие мыши открыто желали его смерти. Поэтому Грегор тут же почувствовал расположение к Нививе — за ее дружелюбие.

— Вы его хорошо знаете? — спросил он.

— He очень. Когда ты покинул Регалию, Арес не вернулся в город, опасаясь, что его снова посадят в тюрьму. Викус велел мне обследовать его раны от укусов клещей в своей лаборатории. Но даже тогда Арес прилетал ко мне лишь поздно ночью, когда никого уже не было, кроме меня.

— Спасибо. Я очень ценю то, что вы для него делали, — сказал Грегор.

— Не за что. Ведь я уже говорила: я считаю, что он не заслужил такого к себе отношения, — возразила она.

Ее лаборатория располагалась в анфиладе соединенных между собой пещер.

На каменных полочках располагалось различное оборудование. Вокруг занимались своей работой люди в белых халатах, масках и перчатках. И даже несколько летучих мышей были тут же. Они что-то изучали с помощью микроскопов и обсуждали увиденное с людьми.

Нивива провела Грегора в комнату, которая была отделена от остальной лаборатории тяжелой каменной дверью.

— Здесь я и провожу свои исследования, — сказала она, закрывая за собой дверь.

Это был мир, населенный стеклышками для образцов, колбочками, пробирками и микроскопами.

У одной из стен он увидел контейнер, встроенный в каменный куб, — это было похоже на кулер с водой. Грегор подошел ближе, чтобы посмотреть, что там. В контейнере метались маленькие черные точки. Блохи.