— Мячик! Мой мячик! — закричала Босоножка.

Темп рванулся было за мячиком, но вид чудовищной ящерицы остановил его.

Босоножку не так легко было сбить с толку. Она соскользнула со спины таракана и побежала вперед, тыча пальчиком в сторону ящера:

— Ты! Ты съел мой мячик!

— Нет, Босоножка! — закричал Грегор, вскакивая на ноги и спотыкаясь о кучу костей — ногой он угодил в чью-то грудную клетку. — Нет!

— Ты съел мой мячик! — повторила свое обвинение Босоножка.

Она схватила ручкой одну из лиан на границе опушки и затрясла ее в негодовании. Ящер повернул голову в ее сторону.

Темп выпустил крылья и полетел прямо в морду чудовищу, защищая свою принцессу. Но тараканы летают редко, и Темп почти сразу запутался в лианах, зацепившись за них лапками.

Грегор отчаянно пытался освободиться от приставших к его ногам чьих-то костей.

— Босоножка, вернись!

Он видел, что другие члены экспедиции тоже бросились на помощь малышке, но разве они успеют?

— Ты! Отдай Темпу мой мячик! — приказала Босоножка ящеру. — Ты-ы-ы-ы! Отда-а-ай!

Ящер посмотрел на Босоножку и пошире раскрыл пасть. Из его рта вырвалось ужасающее шипение, а вокруг шеи раздулся гребень всех цветов радуги, отчего он стал казаться как минимум раз в пять больше.

— Ой! — только и смогла произнести пораженная Босоножка.

Она ручками взялась за голову и растопырила пальчики — будто у нее тоже был гребень.

— Ой!

Несколько мгновений огромный ящер и маленькая девочка стояли друг против друга, словно карикатурное отражение в кривом зеркале: рты у обоих были открыты, «гребни» подняты, глаза широко распахнуты. А потом неожиданно раздался чей-то смех.

Звук шел со стороны ящера, даже как будто из его рта. Но смех был явно человеческий, поэтому Грегор решил, что все-таки у смеха должен быть другой источник.

Сине-зеленый хвост ящера высунулся из джунглей, кончик его опустился рядом с Босоножкой. Зашелестели лианы, и кто-то спустился по хвосту.

Бледный подземный с фиолетовыми глазами легко приземлился возле Босоножки.

Он все еще смеялся, вставая перед ней на одно колено.

— Ты что, тоже из ящеров? — спросил он.

— Нет, я Босоножка, — ответила она, опуская ручки. — А ты кто?

— Я — Хэмнет. А это моя подруга Гребешок, — представился подземный, указывая на ящера, гребень которого уже почти опустился.

Босоножка несколько мгновений изучала Гребешок.

— Это ик-ик-икуана, — сказала она наконец.

Она явно хотела сказать «игуана». Это было еще одно странное животное из азбуки — у создателей ее были трудности с поисками животного на букву «И». Зато все знают, кто это.

— Да, думаю, так оно и есть, — согласился Хэмнет. — Кто бы эта ик-ик-икуана ни была.

— Она съела мой мячик! — произнесла Босоножка обвиняющим тоном.

— Ну, она не хотела. Давай-ка подумаем — может, можно его вернуть? Гребешок, ты не могла бы отдать нам мячик? — обратился Хэмнет к ящерице.

Шея Гребешок дернулась — и мячик оказался у нее во рту, после чего она бережно положила его на ладонь Хэмнета. Тот стал вытирать его о свою рубашку, и Грегор заметил, что рубашка сшита из другой ткани, не такой, какую носили в Регалии. Одежда Хэмнета выглядела так, будто была сшита из кожи рептилий.

— Ну вот, он в полном порядке, если не считать, что его немножко обслюнявили, — сказал Хэмнет и протянул мячик Босоножке.

У вас такое бывает? Когда вы вдруг понимаете, что все это уже когда-то происходило и вы это видели? Кажется, это называется дежа-вю. У Грегора случилось такое дежа-вю.

Он как будто вернулся в тот момент, когда Люкса, стоя на одном колене, протягивала мячик Босоножке с полуулыбкой на лице… Тогда они встретились в самый первый раз.

Сходство Хэмнета и Люксы было столь поразительным, что Грегор чуть было не выкрикнул ее имя. Кто же этот человек? Они наверняка родственники.

И что он делает здесь, в джунглях? Неужели этот незнакомец с огромной ящерицей и есть их проводник?

Грегор обернулся к остальным в надежде получить объяснения — и увидел довольно странную картину. Люди стояли неподвижно, как каменные — будто увидели призрака. Викус бережно обнимал за плечи Соловет — в этот момент они впервые за все это время были похожи на семейную пару. И только Босоножка радостно потянулась за мячиком.

Грегор вспомнил, как Люкса отодвигала ладонь с мячом от его сестренки, приговаривая: «Ты должна быть либо сильнее, либо хитрее меня…»

Пальцы Хэмнета с готовностью разжались, когда Босоножка дотронулась до мяча.

— М — мячик, — сообщила она с улыбкой.

— Да. А еще М — милая. Как ты, — сказал Хэмнет и дружески погладил ее по голове.

Она хихикнула и глянула на Темпа, который все еще болтался в лианах, безуспешно пытаясь высвободиться.

— Темп! Спускайся! Мячик вернулся! — крикнула Босоножка.

— Оххххх… — застонал Темп.

Хэмнет легко распутал лианы и помог таракану спуститься на землю.

— Кто же этот отчаянный смельчак-ползучий, который осмеливается летать прямо перед мордой ящера? — спросил он с уважением.

— Я есть Темп, я есть, — ответил Темп, складывая крылья и убирая их под панцирь.

Босоножка тут же оседлала его и подбросила мячик, и они снова начали носиться по поляне, словно ничего и не произошло — не обращая никакого внимания на громадную голубоватую ящерицу, которая тоже замерла, как и остальные.

Наконец Хэмнет обернулся к остальным. На губах его все еще играла легкая улыбка.

Последовало долгое молчание.

— Вы только посмотрите! Это же Хэмнет! Он не умер! — наконец нарушил молчание Живоглот.

Он поднял с земли что-то, до неприличия напоминающее человеческий череп, и стал грызть его.

— Кости очень приятны на ощупь, ты не находишь, Живоглот? — спросил Хэмнет.

— О да, согласен. Как поживаешь?

— Замечательно, просто замечательно — особенно учитывая обстоятельства, — сказал Хэмнет. Глянув через плечо на ящера, он добавил: — Все в порядке, здесь безопасно. Можешь выходить.

Зашуршала листва — и по хвосту Гребешок спустился маленький мальчик. Не так ловко, как Хэмнет, но все-таки он приземлился удачно, хотя и пробежал несколько лишних шагов вперед. Что-то с этим мальчиком было не так, неправильно. Точнее, не то чтобы не так…

Он просто был другим, непохожим на остальных. И Грегор вдруг понял, чем тот отличался.

Кожа у него была такая же бледная и почти прозрачная, как у остальных подземных, а вот густые кудрявые волосы были… черными. А глаза у него были зеленые — как лимонный леденец.

Кто же это такой? Он не был похож на подземных, но и на выходца из Наземья тоже.

Мальчик взял Хэмнета за руку и обвел присутствующим своими удивительными зелеными глазами.

— Это мой сын Газард, — сказал Хэмнет.

— Не только живой-здоровый, но еще и с сынком-полуземным! — хмыкнул Живоглот. — Умеешь ты произвести впечатление.

Полуземный. Что же это означает? Что половина крови у него от подземного, а вторая половина — от наземного?

Тогда понятно, почему он выглядит так необычно.

Викус выпустил из объятий Соловет и сделал несколько шагов в сторону Газарда. Он вдруг упал перед ним на колени и взял в свои руки его маленькую ладошку:

— Приветствую тебя, Газард! Я твой дедушка, меня зовут Викус.

— Мой дедушка живет в Нью-Йорке, — возразил мальчик. — Моя мама хотела меня туда свозить и познакомить с ним. Но она умерла.

Он говорил с акцентом: что-то среднее между тем, как говорил Грегор, и тем, как говорили подземные.

— У тебя два дедушки, мальчик. Я — отец твоего отца, — произнес Викус.

Газард вопросительно посмотрел на Хэмнета. Тот едва заметно кивнул.

— А я и не знал, что их у меня два! — сказал Газард. — И где же ты живешь?

— Я живу в Регалии, — ответил Викус.

— Я не знаю, где это. А мы поедем к тебе в гости?

— Мы всегда… будем… тебе рады.

Викусу пришлось выпустить руку мальчика, потому что на глаза ему навернулись слезы. Он отошел к Соловет и стоял, отвернувшись от Хэмнета и Газарда, закрыв лицо руками.